Тот, кто сложил эту волыну, хотел, видно, упомянуть в ней поименно всех жителей Чайной Страны, чтобы кого-нибудь не обидеть, а их вон ведь сколько!
Китоврас оставил свою гордость и предложил царю Соломону место у себя на хребте – после бани и пожара премудрый стал совсем плох. Шли молча, во всякую минуту ожидая любой пакости. От Будимира поднимались струйки пара.
– Я готов отдать руку на отсечение, – сказал Яр-Тур.
– Заметив, что этот юноша чем-то озабочен, я его и назвал Тристан, что значит – грустный, печальный…
– Сойдет, – решил Жихарь. – Не нож бьет, а рука.
– Прощай, Индрик-зверь, в расчете я с вашим родом: одного загубил, зато другого, можно сказать, самолично взлелеял!