Ничем навье царство от Лукоморья не отличается – и дубы те же, и вороны туда-сюда по небу летают, в огородах лебеда с репой воюет. Долго ль, коротко ль – прискакали мы к терему царскому. Побежали дружинники с докладом, возвращаются злые – царь велел нас пустить, а им по дюжине плетей всыпать, дабы впредь неповадно было перед всякими проходимцами уши развешивать. Отобрали у нас оружие, при входе сложили.
– Настоящий, – со вздохом констатировала я.
Не сказать чтобы мне тоже особенно хотелось коротать ночи в каком-нибудь сомнительном овраге, в придачу к гонорару зарабатывая насморк под мелким, но неотвязным осенним дождем. Удивительное дело: теплая и сухая погода может стоять неделями, пока в один прекрасный день мне не подвернется работа на свежем воздухе, а там уж все к моим услугам: дождь, град, внезапный заморозок или ураганный ветер, отклоняющий заклинания.
Вал поджидал меня во дворе, устроившись на лавочке возле прогретой солнцем стены. Извиняться передо мной он, разумеется, не собирался. Признаваться, что мое длительное отсутствие его встревожило, – тоже. Но я успела заметить, как прояснилась его хмурая физиономия, когда Смолка играючи перемахнула через двухаршинный забор.
– Не могу я Любушу царю на поругание оставить, люба она мне! Никуда без нее не поеду!
Без гроба в комнате стало как-то пустовато, даже неуютно. Я растянулась на кровати, сотворила пульсар и, машинально взяв со стула «Некромантию», рассеянно открыла на середине. Читать не стала, просто задумчиво уставилась на схему пентаграммы с вычерненными углами. Похоже, кто-то всерьез обеспокоен верностью господина Залесского: убитая девушка явно составила компанию оступившейся. Самый напрашивающийся вывод: жена? Сделала вид, что уехала, а сама засела в лесу, совершая кратковременные инспекции в дом? Да нет, вряд ли: она живет в этом особняке с рождения и никаких странностей вроде ночных отлучек и светящихся в темноте глаз за ней до сих пор не замечали. Кто-то из прислуги? Больше похоже на правду, но, судя по намекам, слуги терпеть не могли госпожу Залесскую, и, затешись среди них нацыга, она в первую очередь расправилась бы с хозяйкой. Да и вообще, на кой ей работать служанкой? Деньги и наряды нежить не интересуют, а в крайнем случае ей проще кого-нибудь загрызть, чтобы ими разжиться. Поверить, что влюбленная нацыга станет ревновать Ховела, я не могла. То же самое, что ревновать потенциальный обед. Выходит, это кто-то из местных жителей, но какое ему дело до любовных похождений Ховела? Завидует, что ли?