Под столом лежал… нет, не дайн и даже не труп, а почти полностью истлевший скелет с присохшими остатками плоти, обутый в щеголеватые сапожки Дуппа. Я присела на корточки и протянула руку к ощеренному черепу, но не прикоснулась, а медленно провела над лобной костью и ниже, вдоль грудины.
– А кобыла-то поумней хозяйки будет, – нахально заметил тролль, и, приглядевшись ко мне, бестактно припечатал: – Какая-то ты бледная, цыпа, аж с прозеленью, краше в гроб кладут!
Вот только удастся ли так легко провести ту зверюшку, на которую оно рассчитано?
Корчмарь, не спрашиваясь, повернул краник пивной бочки и, наполнив высокую резную кружку, со свистом пустил ее по стойке. Смекалистый и расторопный мальчишка-разносчик в последний момент изловил ее на лету и поставил на мой столик.
Я подозревала, что именно с лёгкой руки Навары прослыла «самолюбивой, безжалостной стервой, зело падкой на деньги». Во всем этом были свои положительные стороны – дурная репутация автоматически повышала начальную ставку моего гонорара, но она же значительно поубавила число работодателей. С некоторых пор ко мне обращались лишь в самых безнадежных случаях, когда все остальные маги-наемники сказали решительное «нет». Потому я и предпочитала работать в глухих, оторванных от суетного мира деревушках, куда еще не дотянулся длинный язык Навары.
– Бывало и хуже. – Наемник сощурился на стоящее в зените солнце, с кряхтеньем распрямил раненую ногу. – Не нравится мне это, цыпа. Вечером дверь была заперта изнутри, я проверял. В окно она вскочить не могла, на ночь прислуга закрывает ставни. Значит, ее впустил кто-то из домашних.