— Человека, которого вы… никто не видел на постоялом дворе. Дудка у него непростая, такие уже находили в старых городах. Можно выдуть хоть туман, что скроет все на половину мили, хоть дождь, можно даже снег, что труднее… но никто не знал, что можно еще и разные запахи. Похоже, вас старались просто крепко усыпить, чтобы не то обокрасть, не то…
Похоже, я все-таки сбился с пути. Ехал около часа, сперва по конским следам. Потом обнаружил, что уже давно следую за лосем, а то и кабаном, у него тоже копыта, а все следы подков испарились. Одна надежда, что на следы Грубера наткнется кто-то из наших, а мне бы только найти дорогу обратно или соединиться со своими. Сейчас даже вершина лысого холма скрылась из виду за высокими деревьями. Дурак, почему не выбрал для привязки к местности что-нить повыше. Облачко в небе, к примеру.
— Только не Тертуллиан, — сказал я. — Он по-прежнему смотрит так, как смотрел тогда. Разве не доказательство, что поддерживает связь с вами, общается со мной?
— Я могу порубить всех, — сообщил я. — Но я добер, очень добер! Сам не знаю почему. Наверное, съел что-нибудь. Так что убирайтесь, пока целы, и сообщите своим, что со мной целая армия совсем не таких белых и пушистых, как я… лапочка. Уж они умеют вытаскивать кишки из живых и сажать на колья так, чтобы до-о-о-олго могли стоять на цыпочках!
Еще я проверил оба мешка, не положил ли Гунтер тайком кольчугу с едва заметной меткой Лавинии. И хотя кольчуга выглядит просто невесомой, но, как объяснил монах, получила благословение самого прелата Войтыллы, потому ее не пробить копьем, мечом или топором, не просечь стрелой из лука или арбалета. К тому же всякий, кто носит ее, не знает усталости, ему не требуется сон, а слышит ее обладатель намного лучше любого, чует запахи, как волк…