Он снова слушал внимательно, смотрел, оценивал, а улыбнулся уже почти дружелюбно.
Альдер взглянул с интересом, впервые узрел человека, что готов отказаться от пира, повернулся ко мне.
Леди Женевьева застонала, открыла глаза. Увидев, что она у Альдера на руках, да еще и за шею держит, застыдилась и принялась высвобождаться. Альдер поставил ее на ноги и, чтобы не смущать, повернулся ко мне.
Пес сорвался с места, я потрепал его по толстой бычьей шее, молодец, послушание — добродетель любого вассала.
Мы все четверо в оцепенении смотрели на эту жуть, что подпрыгивала, билась в агонии, мы видели то оскаленную пасть, совсем не птичью, то блестящий металл перьев на спине, то хлещущий во все стороны отвратительный змеиный хвост с шипами на конце.
— Брат Кадфаэль… он должен покаяться… искренне! Проследи.