Я погрозила Линке пальцем и снова повернулась к старосте.
На дубу сидело что-то большое, черное, шевелящееся.
– С утречка целый чугунок в печи стоял, да только тетушка посуду мыть собиралась, может, всю уже и извела.
– Вахрамей говорил, что на белом свете ковры силу теряют. Поизмываться хотел аль правду баял?
– Тьфу, и как вам в голову такая ерунда лезет? Вы мемуары не пробовали писать?
– То-то же! Ежели ишшо кто на гусей моих покусится – вслед подуськаю, мало не покажется!