– Будет, – заверил Зигфрид. – Нет ничего внезапней любви. Вот разве расстройство желудка… Любовь – это не баран накашлял! Как охватит внезапно… ух! Вот, помню, моя леди Кофанна…
– А что тут знать? – отмахнулся я. – Если картинки, то пиктограммы. Наверное, потому, что их пикты пиктили. По граммам. А все остальное непонятное – руны. Как все нехристианские народы – язычники, верно?
Когда я оглянулся через пару минут, он уже стоял на четвереньках в траве, зад выше головы.
Понятна и еще одна тайная цель приглашения на турнир. Сравнительно недавно все воины были на конях, хорошее оружие и хорошие доспехи, драться могли как верхом, так и пешими – никаких проблем, однако каждое столетие прибавляло хотя бы пару новых железок, рыцарь перестал быть орлом, что носится на быстром как ветер коне. Теперь это тяжелый, закованный в танковую броню носорог на закованном в танковую броню носорожистом коне, чья задача уже не скорость, а умение хоть какое-то время продержать на хребте эту закованную в хорошую сталь башню.
– Ага, – сказал я и, заметив хмурый взгляд Ланселота, шмыгнул носом и вытерся рукавом. Ланселот холодно отвернулся, уже знает мои шуточки. – А что, узнал его свойства?
Дверь распахнута, я сбежал по ступенькам. Светильники горят ярко, широкий, прорубленный в скальном грунте туннель, я в нем бывал, когда шел за призраком, далеко впереди звон оружия, топот, яростные голоса.