Они выбежали в переднюю, где большие часы по-прежнему срезали секунды с жизней всего мира.
– А что, это поможет? – с сомнением спросил Ринсвинд.
– Я это серьезно! – вопила Бетан, разворачивая Ринсвинда за руку, словно лебедку.
– И все равно, он не должен был налагать на тебя столь страшное проклятие, – добавил Двацветок.
Ринсвинд взглянул на небо. Там висело множество лун, огромных, изрытых кратерами дисков, которые в добрый десяток раз превосходили размерами крошечный спутник Плоского мира. Волшебник разглядывал их без особого интереса, чувствуя себя вылинявшим и растянутым на разрыв, непрочным, как старая резинка.
Воздух в центре октограммы замерцал, сгустился, и внезапно в нем появилась высокая темная фигура, облаченная в черные одеяния, с лицом, закрытым капюшоном, – что, возможно, было только к лучшему. В одной руке она держала длинную косу, и волшебники не могли не заметить, что вместо пальцев у нее – лишь белая кость.