– Где тебя черти носили? Семь недель до свячельника, а он у нас снова полетел.
– Ни с кем, – ответил Ринсвинд. – Может пойдем? У меня голова болит.
– В общем, он настоял на том, чтобы написать расписку, – устало подытожила Бетан.
– Еще бы. Когда они болят, ты их прошто выташкиваешь, и пушкай шебе болят, школько вждумаетшя, да? Это мигом научит паршивцев уму-ражуму, пошмотрим, как им понравитшя болеть в гордом одиночештве!
– Он был в моем классе, – сообщил Ринсвинд. – О нем всегда говорили, что он далеко пойдет.
Смерть Плоского мира, ярый приверженец традиций, гордился своими личными заслугами и большую часть времени пребывал в унынии по поводу того, что его деяния не были оценены по достоинству. Он утверждал, что Смерти как такового никто не боится, а все боятся лишь боли, разлуки, забвения. Пустые глазницы и спокойная гордость за свое дело – это еще не повод для неприязни. Кроме того, он до сих пор пользовался косой, в то время как Смерти других миров давно обзавелись комбайнами.