Все неприятности, как это часто случается, начались с романа, вместо того чтобы окончиться им.
— А не можете ли вы поподробнее? — сказал Гудвин, спокойно разбирая письма у себя на столе.
Дойдя до тенистой банановой рощи, Вельзевул остановился и туже затянул пояс.
— Говядину и другие припасы для Альфоранских казарм, — процитировал он.
Коралио нежился в полуденном зное, как томная красавица в сурово хранимом гареме. Город лежал у самого моря на полоске наносной земли. Он казался брильянтиком, вкрапленным в ярко-зеленую ленту. Позади, как бы даже нависая над ним, вставала — совсем близко — стена Кордильер. Впереди расстилалось море, улыбающийся тюремщик, еще более неподкупный, чем хмурые горы. Волны шелестели вдоль гладкого берега, попугаи кричали в апельсинных и чибовых деревьях, пальмы склоняли свои гибкие кроны, как неуклюжий кордебалет перед самым выходом прима-балерины.
— Снимок сеньориты, сидящей на стуле, — аллитерация непреднамеренная, — лениво сказал Уайт.