— Ну, ну! — угрожающе сказал Балаганов. — Тебя не спрашивали.
— Товарищ Лоханкин, — ошеломленно сказал Птибурдуков, хватаясь за усы.
— А вот поставьте его к стенке, — ласково сказал куренной.
— Мне очень плохо, Адам. У меня слишком большое сердце.
— Кто его знает? — сказал он горестно. — От Фунта все скрывали. Я должен только сидеть, в этом моя профессия. Я сидел при Александре Втором, и при Третьем, и при Николае Александровиче Романове, и при Александре Федоровиче Керенском. И при нэпе, до угара нэпа и во время угара, и после угара. А сейчас я без работы и должен носить пасхальные брюки.
— Ну? — спросили в один голос истомленные желанием Балаганов и Паниковский.