— Да, да, — сказал он, — живешь так в одиночестве, не зная наслаждений.
Он тихонько побежал и сразу же почувствовал облегчение. Ему удалось даже перекинуться двумя словечками с какой-то адъютантшей. Тогда великий комбинатор побежал с возможной быстротой и вскоре заметил, что включился в темп. Теперь он бежал ноздря в ноздрю с заведующим литературной частью.
Козлевич встал. Командор, униженный и бедный, стоял перед ним с непокрытой головой. Светлые польские глаза Адама Казимировича заблестели от слез.
— Сто рублей, — ответил Балаганов, с сожалением отрываясь от хлеба с колбасой.
— Есть места? — повторил Остап, хватая пилота за руку.
— Да, — ответил Остап, — резко выраженная индивидуальность.