— Знаете, Лев Рубашкин, не пробуждайте во мне зверя, уходите отсюда.
Начались речи. Они произносились по два раза — на казахском и русском языках.
— Я хочу есть! — стонал Паниковский. — Я хочу гуся! Зачем мы уехали из Черноморска?
Балаганов не понял, что означает «статус-кво». Но он ориентировался на интонацию, с какой эти слова были произнесены. Гадливо улыбаясь, он принял Паниковского под мышки, вынес из машины и посадил на дорогу.
— Хорошо. Все Бендеру скажу. Пошли, пошли. Значит, вы слева…
— Да, проездом, — ответил посетитель, разглядывая козетку и все более убеждаясь, что финансовые дела исполкома плохи. Он предпочитал исполкомы, обставленные новой шведской мебелью ленинградского древтреста.