— Ну, как хочешь. Ты свободный человек в свободной стране, это твое право.
— Да, что есть, то есть. В прошлый раз, когда он с потолка всех облил клеем, было, конечно, круче. Но это тоже ничего.
Патриаршие пруды — некий форт, задуманный ангелом-хранителем Москвы для того, чтобы москвичи могли укрыться за его стенами. Во времена, когда город безнадежно изменится, потеряет свою патриархальность, самобытность, свой особый диалект с «булошными» и «лавками» наших бабушек, сметенных селем из вновь прибывших, говорящем на тюркско-хохляцкой языковой смеси, изобилующей американизмами и блатным сленгом. Это место дает тебе возможность выйти из образа собаки, бегущей за подвешенной костью, и войти в человеческое состояние. Разобраться со своими мыслями и рассуждениями. Если ты, конечно, еще не потерял способность мыслить в век высокоскоростного Интернета и мира без границ.
— Ладно, Вован, будешь в Москве — звони. В пятницу мне бюджетный план в копии зашли, о'кей? Да, и еще, Вов. Записка, как ты понимаешь, копия. Так, на всякий случай.
Самое интересное в данной ситуации — это Вовина реакция на мои слова. Я ожидал, что, получив такой пендель с оттяжкой, этот крепко сбитый (а по-другому и не скажешь) хозяйственник, думающий, что своей мужицкой хитрецой он всех очень ловко наебал, начнет рассыпаться прямо за столом. Но нет, ничего подобного. Он не сучит ручонками, не комкает бумажную салфетку, не краснеет, не бледнеет. Может быть, чуть-чуть потух молодецкий румянец на его щеках. Вероятно, многолетний опыт общения Вовиных родителей с органами ОБХСС в советском прошлом передался с молоком матери. Выдержка почти железная, чему можно только позавидовать. Вся эта сцена начинает меня занимать все больше и больше. Я реально чувствую себя ревизором из Москвы, из бесподобного фильма «Кодекс бесчестья», в исполнении Вячеслава Тихонова, который приехал проверять проворовавшихся Куравлева с Щербаковым. У меня появляется азарт охотника (практически триста граммов коньяка делают свою работу), желание задавать наиболее въедливые вопросы (природная желчность) и алчное ожидание развязки, в которой, как полагается, мне нужно будет произнести хорошо поставленным голосом: «Я не пью, не курю, девушками не интересуюсь. И инфарктами не страдаю». Только вот мы не в Цюрихе, к сожалению. Да и масштабы хищений (а следовательно, и размер предполагаемой взятки) мелковаты.