— Ну, пойдем поговорим, — сказал я Ромашову.
— Я не знаю, кому это нужно, чтобы я что—то доказывал, — возразил я мрачно. — Не вижу, что это кому—нибудь нужно.
Она не обернулась, не слышала, как я вошла, не видела, что я стою на пороге. Осторожно она сделала шаг вдоль окна и несколько раз сильно ударила головой об стену.
— Почему же я решил, что он должен стать именно художником? Очень просто: потому, что он показал мне свои картины. Могу удостоверить, что тогда его интересовал только один сюжет.
— Позвольте объясниться, — сказал я спокойно.
— Я не волнуюсь. Но я одного не могу понять: как же Катя—то могла позволить ему даже думать об этом? Ведь это же Катя!