Но все еще впереди. Я знал, о чем она думает. Она хотела быть капитаном.
Это и была моя главная мысль в Ленинграде — двигаться вперед, не делая половинных прыжков.
Кораблев вышел из «шкафа» причесанный, в новом сером костюме, еще молодой, представительный.
— Да, не в армии. Как особо нужный, не знаю. У него броня до окончания войны.
И смотрят друг другу в лицо ленинградцы. Это первая ночь ленинградской блокады.
Я вернулся во двор разбитого дома. Фасад рухнул, но сторона, выходившая во двор, сохранилась. Сам не зная зачем, я поднялся по засыпанной щебнем лестнице до первой площадки. Дальше шли какие—то железные прутья и балки, торчавшие в пустоте лестничной клетки, и лишь на высоте третьего этажа вновь начались ступени.