— Так, — сказал я и положил руку на грудь.
Глядя, как мальчишки лазают по пьедесталу Медного Всадника и садятся верхом на змея, я думала о том, что, если бы я родилась в Ленинграде, у меня было бы совсем другое детство — морское, балтийское. Именно здесь я должна была некогда прочитать «Столетие открытий».
Но Иван Павлыч зажмурился, тряхнул головой и ушел.
Я заплакал, уткнувшись в ее колен. Она отнесла меня на кровать, и я долго лежал, слушая, как они говорят, и думая, как бы мне передать свою необыкновенную тайну.
Он знал, что я всегда считала Петеньку за сына. Но, наверно, нужно было еще раз сказать ему об этом всеми словами. Расставаясь, непременно нужно говорить все слова — уж кому—кому, а мне—то пора было этому научиться! Но я почему—то не сказала ему и, вернувшись домой, сразу же пожалела об этом.
— Ты просто стараешься себя в этом уверить, — сказала она убежденно, — а на самом деле — ничего подобного!