— Знаешь что? Глотни—ка из фляги, — сказал я спокойно, — и приди в себя. А уж потом мы решим — жив я или умер.
Среди ранних записей, вскоре после ухода штурмана с корабля, я нашел интересную карту. У нее был старомодный вид, и я подумал, что она похожа на карту, приложенную к путешествию Нансена на «Фраме».
Возможно, что это было простым совпадением, хотя Ромашов уверял, что он устроил вызов через ректора Академии художеств. Но прошло несколько дней, и Петя приехал.
Я отвечал односложно, и она, в конце концов, рассердилась.
— Вы не помните меня, уважаемый Николай Иваныч? — продолжал я весело.
— Шура, он его не знает. Запишите—ка лучше. Григорьев Александр… Сколько лет?