Он был в Москве, когда летом 1942 года я стучался в его лохматую, обитую войлоком дверь. Он был в Москве и чуть не сошел с ума, вернувшись домой и найдя письмо, в котором я сообщал, что еду в Ярославль за Катей.
— Постой, ты меня собьешь. Восемь, девять, десять…
— Передали. Но мне сказали, что звонил летчик. А я тогда не знал, что ты летчик.
— Хорошо, тогда какой же Татаринов об этом писал?
— Отрыла рыжего знакомого, — быстро перевел мальчик, — и он потом жил в ейной квартире.
Потом — должно быть, это было часов семь утра — зазвонил телефон, и Валя вскочил, заспанный, и побежал в соседнюю комнату, волоча за собой одеяло.