– Но если не вымрет ваша семья, – возразил я, – тогда вымрут все остальные, как только наберется достаточно Пу.
С секунду он прислушивался к крошке Сэму.
Глаза у худенького полезли на лоб, что у селезня в грозу.
Мы все могли попрятаться или уйти на время в долину, в Пайпервилл, но ведь в мезонине у нас дедуля, да и к прохвессору, которого держим в бутылке, я привязался. Не хотелось его оставлять – ведь в суматохе бутылка чего доброго, разобьется, если восьмеро братьев Тарбеллов налижутся как следует.
– Видно, я маху дал, – говорю. – Но могу все исправить.
Я прокрался обратно в коридор и стал шуметь, чтобы Гэлбрейт услыхал. Я подождал, пока он не кончит ругать меня на все корки. Напустил на себя глупый вид.