– Давайте попробуем его выровнять, – сказал Майлз. Он снова повернулся к связисту: – Можете вы взломать их коды, влезть в их телеметрию? У вас же есть оссеровские коды, верно?
– Два к одному, – невесело пробормотал Осон. – Опасное неравенство.
– Проклятье, – проворчал Форхалас после короткого и одновременно бесконечно долгого молчания. Он обращался не к Майлзу, а к его отцу. – У него глаза его матери.
Лицо Елены, обрамленное шлемом, было холодным, профиль – суровым; тот же безжизненный зимний ландшафт, что она являла миру с момента гибели Ботари. Это отсутствие реакции тревожило Майлза. Да, конечно, дендарийские служебные обязанности должны были ее отвлекать, не давать ей ни минуты покоя – не то, что доступная ему самому роскошь удалиться от дел. По крайней мере, с отъездом Элены Висконти она оказалась избавлена от этих неловких встреч в коридоре и конференц-залах, когда обе женщины яростно принимались напускать на себя холодный деловой вид.
– Я что, обязана догадываться? Если ты заставишь меня это делать, я лучше пойду в постель…– Елена подавила зевок.
Если еще и ты примешься вести себя со мной, как с калекой… Он окинул взглядом уходящую вниз сверкающую спираль лестничных перил. – Мне сказали избегать нагрузки на ноги. Но не уточнили, как… – Майлз взобрался на перила и, обернувшись через плечо, послал Елене озорную ухмылку.