Шокированный Хэтуэй вытаращил глаза. – Но ведь это убьет его! – Он оглянулся вокруг – и увял под одинаково раздраженным взглядом всех троих барраярцев.
Майлз сидел в потрепанном кресле, сгорбившись, закрыв глаза и задрав ноги. Окна маленького частного кабинета выходили на улицу перед их огромным старинным особняком. Этой комнатой редко пользовались; есть неплохой шанс, что здесь он сможет побыть один и невесело поразмышлять в покое. Никогда он не приходил к такому полному крушению, не чувствовал себя таким опустошенным, обессиленным, беспомощным до боли. Столько пыла растрачено ни на что, – на целую жизнь этого «ничего», бесконечно простирающуюся в будущее – из-за секундной глупости, неловкой злости…
Торн заважничал. Осон поник, в его глазах отразились прежние стыд и ярость. Майлз обернулся к нему.
Ботари слегка улыбнулся. – Есть, сэр. – Установив фактический порядок подчинения по своему вкусу, он наконец отпер чемодан с аккуратной и оскорбительной неторопливостью. Осон вполголоса выругался.
Майлзу потребовалось мгновение, чтобы осознать, что он только что слышал одно из самых высокомерных согласий на капитуляцию во всей истории. «О да, мы будем великодушны, чертовски великодушны…» Майлз протянул руку. Оссер принял ее.
Майлз лишился присутствия духа, увидев фелицианских офицеров: полковник Бенар и еще два его помощника лежали недвижно, оцепенело, ничего не слыша и едва ли осознавая, что их спасли. «Какие небольшие ранки, – подумал он, разглядывая едва заметные ссадины на запястьях и лодыжках и крошечные синяки под кожей в тех местах, куда пришелся укол пневмо-инъектора. Какими небольшими ранами мы убиваем человека… » Призрак убитого пилота, словно ручной ворон, опустился ему на плечо, переступая лапами и взъерошив перья в безмолвном подтверждении сказанного.