Майлз поднял глаза на Елену, которая стояла, просто стояла, обхватив себя руками, словно замерзла. Двигались только ее глаза – от скрюченного тела сержанта к сурово выпрямившейся эскобарке и обратно. Туда и обратно, не находя покоя.
– Боюсь, он застрял на Тау Верде. Повреждение тяг Неклина. Но я привез ваши деньги, – он попытался жизнерадостно кивнуть.
Казалось, что мгновение тишины тянется невыносимо. Майлзу наконец удалось выделить среди прочих данных медицинскую телеметрию, идущую от боевой брони. Частота пульса Елены держалась на уровне спокойных восьмидесяти ударов в минуту. Джезек, стоявший с нею рядом, догнал свой пульс до ста десяти. Интересно, подумал Майлз, а какой пульс у меня? По его собственным ощущениям, цифра была астрономическая…
– По дороге сюда мы ни на кого не налетели. Повезло, думаю. – начала объяснять она. – Мы их застали врасплох, вошли прямо в дверь и с ходу парализовали двоих. У третьего был плазмотрон, и он нырнул вот за тот трубопровод. А потом эта женщина прыгнула на меня, – она махнула в сторону бесчувственного тела в серо-белой форме, – и, наверное, спасла мне этим жизнь: пока мы, сцепившись, боролись за мой парализатор, тот, с плазмотроном, стрелять не мог… – Она с восторженным восхищением улыбнулась Джезеку. – Баз на него набросился и одолел. Сама я была в шоке, и тогда Баз парализовал еще и женщину. Нужно изрядное мужество, чтобы выйти с парализатором против плазмотрона. Только раз наемник успел выстрелить – вот что у База с рукой. Я не думаю, что осмелилась бы на такое, а ты?
Майлз набрал воздуху в грудь, тщательно придал своему лицу доброжелательно-радостное выражение и неспешным шагом двинулся к ним. Хирург заверял его, что внутренних кровотечений больше не будет. Ну-ка, проверим это сейчас. – Привет.
– Он с тем же успехом может храниться здесь, как и в любом другом месте. В морге холодно. А он не любил холода.