Взгляд Форкосигана был по-прежнему устремлен куда-то в голубую пустоту неба.
– А что за диверсию вы сейчас сотворили на «Генерале»? – спросил Стьюбен.
Вернувшаяся сила тяжести швырнула ее на пол. По левой руке разлилась резкая боль, потом наступило онемение. Она поспешно забралась обратно на койку, вцепившись в нее правой рукой с такой силой, что костяшки побелели, постаралась упереться ногой в раму, снова напряглась…
– Я был самым молодым адмиралом за всю историю нашего флота – может быть, кончится тем, что я окажусь и самым старым мичманом. Да нет, – он мгновенно посерьезнел, – почти наверняка военная партия кабинета предъявит мне обвинение в предательстве. Пока это так или иначе не закончится, – он посмотрел ей в глаза, – решать какие-либо личные дела будет трудно.
Немного поразмыслив, он направился к краю небольшой долины. Корделия села рядом с Дюбауэром, обхватила его за плечи и пригнулась.
В камере уже была одна пленная – эскобарская девушка потрясающей красоты. Она лежала на койке, уставясь в стену. Красавица не обернулась, когда вошла Корделия, и не откликнулась на приветствие. Спустя какое-то время пришла барраярская медицинская группа и увела ее с собой. Она пошла безмолвно, но у двери начала сопротивляться. По знаку врача санитар усыпил девушку с помощью уже знакомой Корделии ампулы, и секунду спустя ее вынесли в бессознательном состоянии.