– Исправить ущерб – как? – переспросила Лаиса.
– По каким-то причинам тебя он в список исключений внести забыл, – сухо сообщил Галени. – Так что ты от меня ничего не слышал. Ты вообще ничего не слышал. Точка.
«Эй, ты, никто не будет кромсать мой мозг!» – Рад слышать. И какому же лечению он подлежит?
– Разумеется, нет. Ваш допуск должен был быть аннулирован, когда вас… отправили в отставку.
«Нанесем удар по всей линии фронта». Мрачно улыбаясь, он прикрепил награды на место. Надел белую шелковую рубашку, расшитые серебром подтяжки, коричневые брюки с серебряным кантом, обул сверкающие кавалерийские сапоги. И последним – тяжелый китель. Прицепил дедовский кинжал – ножны выложены перегородчатой эмалью, в украшенной драгоценными камнями рукоятке спрятана форкосигановская печать – на прилагавшийся к нему ремень, и застегнул тот вокруг талии. Причесал волосы и отступил на шаг назад, чтобы оглядеть себя в зеркале во всем своем блеске.
– Вы сами и есть опасность. И вам, безусловно, следовало остаться на «Перегрине».