А вот Галени кажется исполнительным и лишенным воображения человеком как раз подходящего сорта; однако у Майлза были основания полагать, что в Галени скрываются такие же тайные глубины, каким тайным было террористическое прошлое его отца, Сера Галена. Нет. Галени тоже не самая подходящая кандидатура. Он сойдет с ума настолько тихо, что натворит массу вреда прежде, чем кто-нибудь спохватится.
– Хм. Мать меня спрашивала. Похоже, ее спросил Грегор. Угадай, кто стоит внизу этой цепочки командования и кому поручено что-то по-настоящему предпринять? Я ответил, что, по-моему, ты ничего еще не сделал, но теперь спрашиваю об этом тебя: а почему?
– Версию кровоизлияния в мозг они исключили.
Майлз выиграл последний раунд, спровоцировав Айвена на ночной полет. Айвен летел первым и протащил их через ущелье живыми, хотя побелел и обливался потом, когда они выскочили из последнего виража и машина выровнялась.
Руибаль представил всю команду. Сам он оказался невропатологом. Следующим, а может, и первым, по значимости шел контр-адмирал доктор Авакли, биокибернетик. Авакли откомандировали из медицинской группы, занимавшейся вживлением нейроимплатантов всем скачковым пилотам Имперской Службы; это была единственная имевшаяся на Барраяре технология, чем-либо напоминающая ту, по которой был произведен эйдетический чип Иллиана. Авакли, по весьма забавному контрасту с кругленьким Руибалем, был высок, худощав, напряжен, словно струна, и уже начинал лысеть. Майлз понадеялся, что последнее – признак напряженной работы мысли. Двое других оказались помощниками Авакли в области техподдержки.
– М-м… кстати, о письмах… Ты уже рассказал обо всем родителям?