Майлз вернулся в клинику, чтобы сменить Айвена. Его он обнаружил все так же сидящим рядом с Иллианом, но так глубоко вжавшимся в спинку стула, как только возможно. На лице его застыла болезненная улыбка, а один ботинок мягко отстукивал по полу нервный ритм.
– Вы очень добры, милорд, – ответила Харра. Майлз слегка отмахнулся, но она покачала головой – отрицая его отрицание.
– Нет. Увидимся позже. Продолжайте, адмирал.
Они снова с топотом удалились. Разум Майлза медленно переварил этот факт, по одной мысли в четверть часа.
– И к ним совсем ничего нельзя добавить? – спросил Гарош.
– На ваш первый вопрос я ответить не могу. Но могу считать большую часть истории его производства с молекулярной структуры. Во-первых, кто бы его ни создал, он не начинал с нуля. Это модификация уже существующего, запатентованного апоптотического организма, изначально спроектированного для разрушения нейронных тромбов. На некоторых молекулярных фрагментах еще читается код галактического патента на это совершенно законное медицинское применение. Модифицированный прокариот, однако, не несет на себе никаких опознавательных знаков лаборатории, откуда он вышел, меток патента или лицензии. Кстати, изначальный патент получен примерно десять лет назад, что дает вам точку отсчета в определении временнОго интервала.