И только когда внутрь, наклонив голову, шагнул высокий и мрачный император Грегор, Гарош потерял контроль над своим лицом. Потрясение и ужас сменились у него на лице вспышкой открытой муки. Гарош глубоко вдохнул и попытался выглядеть хладнокровным и решительным, но преуспел лишь в том, что черты лица его словно застыли. Он вскочил на ноги – Айвен напрягся, – но Гарош лишь надтреснутым голосом проговорил: «Сир!». Его самообладания – или скорее соображения, – хватило в этих обстоятельствах лишь на то, чтобы отдать честь своему главнокомандующему. Судя по виду, Грегор не собирался отвечать на приветствие.