– Ну, не порча? – победоносно спросила гостья. – Зови отца Сергия, пущай служит.
– Рок с бумагой? Редкое сочетание, – вымолвил Персиков и добавил, – ну-ка, давай его сюда!
– Читали?! Чего оруть?.. Профессора Персикова с детишками зарезали на Малой Бронной!! – кричали кругом в толпе.
– Да что ты, сдурел, – ответил выпускающий, – я удивляюсь, как секретарь пропустил, – просто пьяная телеграмма.
На верхнем конце бревна оказалась голова. Она была сплющена, заострена и украшена желтым круглым пятном по оливковому фону. Лишенные век, открытые ледяные и узкие глаза сидели в крыше головы, и в глазах этих мерцала совершенно невиданная злоба. Голова сделала такое движение, словно клюнула воздух, весь столб вобрался в лопухи, и только одни глаза остались и, не мигая, смотрели на Александра Семеновича. Тот, покрытый липким потом, произнес четыре слова, совершенно невероятных и вызванных сводящим с ума страхом. Настолько уж хороши были эти глаза между листьями.
Увы, перевранная фамилия не спасла профессора от событий, и они начались на другой же день, сразу нарушив всю жизнь Персикова.