Я сунул руку в опущенное окно Жучка и достал свою трость. Потом поставил ее рядом с ботинками и несколько раз нетерпеливо постучал по бетону.
– Если бы я не дала тебе слово, Дрезден, – прошептала она, – я бы убила тебя сию же минуту.
Я выиграл. Занавес дождя раздвинулся передо мной в момент, когда я на полной скорости миновал въездной знак Лейк-Провиденс. Я притормозил, поворачивая на прибрежную дорогу, которая вела к дому Селлзов. Машину занесло на мокром асфальте, но я вписался в поворот с ловкостью, какой никак от себя не ожидал, и выровнял «Понтиак».
Кровать стояла посреди помещения, являясь в нем главным элементом. Оформление спальни перекликалось с гостиной: обилие красного, много бархатной ткани – даже, пожалуй, перебор, если только не смотреть на все это при свечах. Свечи, само собой, тоже имелись – в канделябрах у стены – только прогорели до конца и давным-давно погасли.
– Ты что, называешь себя в качестве подозреваемого? – уголок рта у Мёрфи чуть дернулся.