Я оскорбленно выпятил подбородок. Мы с ним были одного роста, но вот в весе я уступал ему добрую сотню фунтов. Мне стоило бы поискать для ссоры кого-нибудь поудобнее, но очень уж он меня достал.
– Потому, что ты идиот. Ты идеалист. Открой глаза, чувак. Ты живешь в джунглях. Здесь выживает сильнейший, а ты доказал свою слабость. Сильные поступают так, как хотят, а слабых втаптывают в грязь. Когда вся эта бодяга закончится, я вытру тебя с подошвы и уйду, словно тебя и не существовало.
– Иду, – сказал я ей и, действительно, встал и натянул куртку.
Раненая нога плохо слушалась меня, поэтому я на карачках отполз обратно на кухню. За дверью, в обеденной зоне, скорпионы ожили и начали расти. Сначала один, потом все остальные повернулись в сторону кухни и двинулись в мою сторону, на ходу увеличиваясь в размерах.
Я был, можно считать, мертвее мертвого. Другого выхода из кухни я не видел, использовать какое-нибудь взрывное заклятье в замкнутом помещении не представлялось возможным, а чертовы скорпионы готовы были растерзать меня на куски прежде, чем Виктор взорвет меня к чертовой матери своей магией, или прежде чем кому-нибудь из помешанных на крови Беккитов удастся всадить в меня пулю или две, пока их пушки не дадут осечку. Боль в раненом бедре уже давала о себе знать, что на мой взгляд было все же лучше, чем тупое онемение от более серьезной раны. Я судорожно сжимал в руках метлу – жалкое, но единственное оставшееся у меня оружие. Я даже двигаться-то толком не мог, чтобы его использовать.