– Я в некотором роде и сам теряюсь в догадках. – Он снова вынул зеркало и вгляделся в него. – Вот что я тебе скажу. Проверь-ка его ауру и посмотри, нет ли чего необычного.
Грубая рука прервала мое движение и толкнула обратно в лежачее положение.
– Подумайте, господа! Неужели вы забыли о нашем дpуге с каменным лицом? – он ткнул большим пальцем в стоpону фигуpы на единоpоге. – Если вы пpавильно помните свою повесть, его слова, кажется, означали, что он послан Иштваном вам на пеpехват.
Коль скоро он употребил мое надлежащее имя, его было уже не поколебать. Уж это-то я за эти годы усвоил хорошо. Мальчуган, вор, идиот, репоголовый – все эти имена хотя и унизительны, но пока он применял их, на него еще можно было повлиять, но как только он употреблял мое надлежащее имя, это становилось безнадежным. И впрямь огорчительное положение, когда звук твоего собственного имени становится дурным предзнаменованием.
– Нет еще, малыш. Подожди, пока свет не погаснет на полный день.
– Расскажи ему, Скив, – подсказала Танда.