– Почему «Патрикеевичем»? – тоже шепотом спросил Ластик, покосившись на влюбленных.
Но не было у Ластика ни двугривенного, ни гривенника. А то можно было бы прокатиться до Сверчкова переулка лихо, с ветерком. И время, потраченное на Хитровку, наверстал бы.
– А где все? Ну, которые не «ваши»? – всхлипнул он, имея в виду нормальных людей, не похожих на Магдаитиро Ямададженкинса.
– Хм. Хм, хм, – закашлялся мистер Ван Дорн. Похоже, он был немного сконфужен. – Ваш батюшка прекрасный человек, неплохой специалист по истории рода Дорнов и всё такое, но… спрашивать у него не нужно. Решения, подобные этому, принимают без родителей.
– Тут он, вор! Неметчина, выдавай самозванца! – донеслось снизу.
Они уже были в гостиной. Ван Дорн и папа сели в кресла, Ластик топтался рядом, прикидывая, нельзя ли под каким-нибудь предлогом выманить папу из комнаты. Вряд ли. Раз речь зашла о Корнелиусе фон Дорне, пиши пропало.