Из ямы на Пелагию смотрело бородатое лицо, освещенное багровым пламенем. Ночь вокруг сразу сделалась чернее.
Шагая по улице к дому мадам Перловой, Шмулик принял решение. Схожу, послушаю реб Менахем-Айзика. Что не пойму – запомню наизусть, а потом, так и быть, осчастливлю вдову, женюсь. Хватит на полу-то ночевать.
И с этими словами вышла из шатра, очень собою довольная.
– Человек, про которого вы спрашиваете, был здесь и ушел.
Что за взгляды, что за лица, качал головой Бердичевский, тоскуя по заволжанам.
– Сюда иди! – приказал он и заорал еще громче. – Аннабел!