В устремленных на Якова Михайловича черных глазах отразился розовый отсвет заката, а еще там прочитался страх.
Отец Серафим снова заскрипел перышком. Потом, как бы в поисках вдохновения, открыл карманный молитвенник, уставился в него.
Тут надо бы так. Оглушить (совсем слегка, чтоб потом в легких обнаружилась вода), да и спустить в воду. Мол, ногу свело и потопла. Обыкновенное дело. Вода-то тринадцать градусов, замерено термометром.
Впрочем, по тону было ясно, что это его сейчас не слишком интересует. И неудивительно.
– Слышала, и в газетах читала. Одни об этих людях хорошо отзываются, другие плохо. Мол, бандиты и громилы.
– «Священная Дружина»?..– неуверенно выговорил он.