Широкая спина Павла Алексеевича в ладном хирургическом халате с тесемками на мощной шее успела к этому времени совершенно заслонить собой весь мир и погибшего Антона с прохладными глазами, жестким ртом на худом лице, совершенно лишенном мягкого славянского мяса.
Таня разгребла одежки, выпростала маленькое тело. Девочка открыла глаза и зевнула.
– Она не велит "Скорую", – прошептала Тома.
– Спрошу, когда приедет, – и Таня, оставив грязную чашку на столе, ушла.
Родительский дом удручал Таню и наводил тоску. С Томой она теперь встречалась редко, но всякий раз, забегая домой, оставляла ей подарок – колечко с сердоликом, подвеску или пачку дешевого печенья.
– Ну нет, я гораздо раньше чувствовала, как он пальчиком изнутри по мне водит, – возразила Таня.