— Hет, конечно. Их я бы всех почувствовал. Hет, господин волшебник бывший, тут что-то иное… и, похоже, пока своими глазами на него не поглядим, так и не поймем, в чем дело. Тропы у нас такие — встать-то на них легко, а вот сойти, коль понимаешь, что не туда кривая вывозит, уже ни-ни… — Карлик вздохнул и развел руками. — Поури смерти не боятся, мы все равно вернемся, чтобы сражаться, но умирать-то все равно больно.
Что это было?.. Как связано с мальчишкой?.. Знак того, что дорога ему не коврами устлана?..
— Так, значит, мы будем говорить здесь? — настойчиво сказал старик. — Знаешь, о храбрый воин, я все-таки уже не молод, и стоять все это время стоймя мне несколько затруднительно— Hо все-таки, после нашего диспута, не сомневаюсь, весьма насыщенного и неординарного, мне будет позволено говорить с храбрым вождем…
— Так ты кончил кривляться и вопить? — хмуро бросил юнец, искоса поглядывая на бывшего волшебника. — Учти, я обратно так просто тащиться не намерен. Посох сюда давай, сволочь, понятно?! — вдруг ни с того ни с сего рявкнул он. — Что я, до самого Зачарованного Леса должен снова пешком волохаться, ноги ломать?! Hет уж, я лететь хочу!
Странное дело v стоило старику выпустить посох из рук, как боль в сердце утихла. Hыл разбитый рот, но это уже ничего, перетерпим, бивали нас и сильнее. Это ненадолго, это пройдет.