Чернокнижник же в агонии катался по земле, его тело на глазах распадалось, серя плоть слезала пластами, обнажая коричневые полусгнившие кости. Черная громада неведомго чудовища в самой середине Круга Хаоса тоже рушилась, на глазах истаивая тучами едкой черной пыли.
Охая, старик поднимался с колен. Внизу, в пропасти, шумело море, вдалеке от берега брал разбег очередной вал; на какой-то миг у старика закружилась голова и показалось — все, ему не поднятся, море уже протянуло к нему из пропасти незримые, но цепкие пальцы, и сейчас потащит его вниз, вниз, вниз, на острые зубы торчащих сквозь пену прибоя валунов.
— У нас тут, похоже, назревает философических диспут, — усмехнулся старик. — Ты хочешь поговорить со мной о природе добра и зла в мире Эвиала, поури-воин?
— Мы умеем видеть чуть дальше, чем вы, — объяснил поури. — Поэтому вы с нами так и не справились, хотя вас, тьмы и мириады, а нас всего лишь горсточка…
Их было много и они вели с собой других зверей, наподобие волков, только смелее и свирепее. Каждый их этих зверей по отдельности был ему не опасен, но тут их собралось много, очень много, он забыл название для такого числа.
— Гм… может быть так, а, может, и иначе. Hо я все равно не стала бы судить так поспешно. Жаль, что слово Учителя уже не изменишь.