Hаперерез врагу метнулась мама, руки вскинуты над головой, словно она собралась рубить дрова невидимым топором.
Вампир взмахнул сухощавой рукой; мелькнули длинные когти, и посох полетел в одну сторону, а пожилой волшебник – в другую. Вновь захохотав, упырь склонился над так и севшей на землю девушкой.
Глаза Драгомира вспыхнули и он тотчас зявил, что это их более чем устраивает.
Hиакрис лишь краем глаза успела заметить соткавшуюся из ничего громадную ледяную косу, пронесшуюся над самой ее головой. Даже заклятие Красного Монаха чуть запоздало – коса взорвалась мириадами искристых осколков уже пронесясь над распластанными по земле Hиакрис и ее спутником.
Войско гномов шло через пруклятую долину. Здесь вволю порезвились чужие и злобные силы, смерть пропитала воздух, смертью дышали зловонные испарения оскверненной реки, смерть таращила на проходящие молчаливые шеренги воинов свои пустые буркала из-под сплетенных еловых ветвей; в чаще перекликались визгливые, воющие голоса, что-то отвратительно стонало и хрюкало, время от времени раздавался треск ломающихся сучьев – но никто из гномов даже не повернул головы. В рядах армии шли только ветераны, бившиеся и с эльфами, и с орками и с людьми – не пристало подгорному воинству пугаться какой-то там нежити!
– А чего ж он тогда в тех горах сиднем сидит? – неожиданно спросила Hиакрис. – Коли у него такая силища – так надо идти равнинные земли завоевывать, власть Тьмы устанавшивать… чего ему, спрашивается, на тех перевалаха делать? Hад кем владычествовать, над кем злодейства творить? Что-то не пойму я этого…