Посреди напиравшей со всех сторон серой толпы возникло существо, чем-то напоминавшее дракона – серебристая чешуйчатая броня, длинные лапы, снабженные стальными шипами в локоть взрослого человека длинной, рога на точеной голове, роговой гребень, остротой способный спорить с салладорскими саблями, – идеальная боевая машина, куда менее уязвимая, чем простая человеческая плоть.
Он вжал себя в нее, вжал до предела, впечатывая на только свою плоть, но и свою память, свою душу, свое могущество. Он заскрежетал зубами от боли, когда ее потайное естество, окончательно сбрасывая оковы, рванулось ему наперерез – это было словно стремительное чирканье бритвы, оставляющее за собой полосу кровоточащего разреза.
«Велиом, волшебник. Убит магом с черным посохом. Кто сможет это прочесть – отомстите за него. Если не удастся мне.»
Тяжелый шаг давящей все и вся мощи напрасно будет сотрясать твердь Эвиала – без якоря, каким был ее несчастный отец, эта мощь не зареджится здесь, плоть мира для нее слишком хрупка, тонка и прозрачна – подобно тому, как не удержаться обычному человеку на небесном облаке, и не разогнать его, неважно, размахиваешь ли ты руками, рубишь мечом или пронзаешь копьем.
– Да. Ты должна угадать. Не каждое отнятие жизни удовлетворит Храм. Не меня, запомни это хорошенько – Храм. То, частью чего ты должна стать. Я знаю истории, когда люди выходили за ворота, убивали трех первых попавшихся пастухов, возвращались в Храм, и Он принимал их. И я знаю истории, когда воины преодолевали немыслимые трудности, проникая в святая святых королей и прелатов, убивая тех, кого, как считалось, убить невожможно – и заканчивали свои дни храмовыми рабами, потому что их деяние оказалось неугодно той силе, которой мы все служим.
Она встала, взяла на плечо маленькую тряпичную куклу. Шмыгнула носом, вытерла рукавом слезы. Она больше никогда не будет плакать. Что более страшное может с ней случиться?..