…Дорога. Осенние дожди, размокшая глина под ногами, дымные харчевни, где на громадных сковородках жуликоватого вида содержатели жарили более чем подозрительную требуху; бесконечной чередой идущие лица, усталые, озлбленные, искаженные завистью, гневом, похотью – всеми дурными человеческими чувствами. Hиакрис скользила сквозь этот поток крошечной серебристой рыбкой, что легко избегнет любых сетей. У нее было дело, и ей надлежало исполнить его как следует.
Потерять девушку в толпе он, раз увидев, уже не боялся. Конечно, ее отец-маг вечером мог обнаружить небрежно закрепленное заклинание, но до вечера весь план так и так будет выполнен, и дела свои в этом несчастном городке он закончит.
– Конечно, ты просто обязана была меня убить… – глухо сказал колдун. – Свет избавился бы разом от двух зол – меня и… и того, кто сейчас идет сюда. Hо… вампир оказался слишком усерден… и я… и мне… как ты понимаешь теперь, я должен был играть всерьез, чтобы ты не поддалась бы памяти крови, и ворвалась бы сюда в полном убеждении, что чем скорее ты убьешь меня, тем лучше… но ты оказалась слишком сообразительной, и тот, кто идет сюда вершитьь суд и расправу, взыскивать старые долги, мигом это почуял… и понял, как я намерен ускользнуть от расплаты…
Правда, именно этого он и не собирался допустисть ни в коем случае. Разгадка ее силы оказалась несложной – рядом с девушкой чинно шествовал пожилой, дородныйй мужчина, словно знамя неся на лице выражение собственной значительности. Долгополый кафтам из золотой парчи, с небрежно рассыпанными по нему тут и там рубинами стоил целое состояние – наверное, не меньше, чем нашлось бы товаров на всей этой ярмарке. Он слегка опирался на посох – длинный, покрытый вычурной резьбой и камнями, самосветящимися даже сейчас, под яркими солнечными лучами.
И в обоих случаях она подписалась – но не обычным своим домашним именем – Лейт; совсем-совсем другим.
– Смотрите, мастер, – вдруг сказал вампир, указывая на ожившую куколку.