– Видел, как ты шла, – сообщил монашек, переводя дух и озираясь по сторонам, хотя в царившем вокруг полумраке много было не разглядеть, если только не прибегать к магии. – Hичего не могу сказать… великолепно. Гномов жаль, конечно… ты бы могла их спасти…
Сбитый наземь чародей, между тем, с неожиданной для него резвостью сумел вскочить на ноги, бросился на вампира сбоку, мелькнул короткий взблеск серебрянного клинка, распоровшего алый плащ и скользнувшего по ребрам кровососа.
Она подняла голову. Она уже ничего не боялась. И ничему не удивлялась. Даже уродливому поури, просунувшемуся в дверной проем.
Hиакрис не поняли, в какой миг это случилось. Внезапно в бесконечной череде серых неризличимых лиц мелькнуло чтло-то знакомое, и девушка невольно придержала руку с разящим оружием.
Боль в кулаке внезапно прекратилась. Hиакрис разжала пальцы – на ладони осталась пригоршня темно-багрового пепла.
Ополчение не попятилось и не показало спины. Hе имея выучки и спайки княжьих дружинников (не говоря уж о Вольных Ротах), они, тем не менее, сделали то единственное, что могло помочь им прожить чуть-чуть дольше – еще плотнее сбили строй и принялись отпихиваться длинными копьями. Лучники, хоть и в тесноте, но ухитрялись пустить стрелу-другую в упор; карлики падали, падали, падали, шли по телам своих, безжалостно наступая на своих же раненых, норовили поднырнуть под щитами, прорваться в малейшую щель; даже проткнутые насквозь, они все равно не останавливались.