Когда он говорил с учеником, тому казалось, что весь этот величественных храм воздвигнут с одной-единственной целью – наставить его, ученика, на путь истинный.
Она очутилась в просторном округлом зале, там, где потолок смыкался со стенами, тянулся сплошной ряд узких окон, скорее даже бойниц. Вдоль нагих стен полыхало пламя – словно кто-то развел костры прямо на каменном полу, длинные багровые сзыки взлетали почти до самых окон. Правда, пламя это горело бесшумно и бездымно – словно призрак, уродливое отражение живого, настоящего огня, которого так боится все, созданное некромантией.
– Дочь моя, куда направляешься ты? – сладким голоском пропел толстяк.
Враг глухо зарычал, черный посох описал дугу, круша голубые копья, направленные ему в сердце; одним движением он очутился рядом с мамой; правая рука его бессильно висела, однако – круша и ломая сотканные из голубого огня щиты, острие черного посоха ударило маме в грудь и окровавленный наконечник высунулся у нее из спины.
Парнишка лет пятнадцати опрометью бросился из толпы, даже не усомнившись в праве бородача отдавать приказы.
Перед ним стоял давешний вампиреныш, упырь, которому он подарил жизнь. Стоял, смущенно переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда девать руки. Глаза его сыто поблескивали – верно, уже насосался крови – но при этом в них невесть почему читался и неприкрытый страх. Hе перед грозным волшебником, перед совсем иным.