– Hичего не поделаешь, вперед! – на ходу бросил монах. За их спинами уже раздался тяжелый топот – бежала стража из соседних башен. Драться с ними было неразумно – каждая секунда промедления уменьшала их шансы и прибавляла шансы Врагу.
Она исхудала и загорела до черноты. Одежда превратилась в сплошные лохмотья, которыми побрезговал бы и самые распоследний побирушка – однако, несмотря ни на что, ее ноги оставляли позади лигу за лигой диких, негостеприимых земель. Она одна прошла там, где даже опытные, бывалые купцы сбивались в большие караваны и нанимали за большие деньги опытные проводников, умеющих найти колодцы на ветвистой песчаной тропе и вовремя предупредить о песчаной буре.
Оживленной? Как бы не так. Вокруг все вымерло, окна захлопнулись, все как одно, словно по команде, ни одной живой души… Hиакрис мчалась будто через зачумленный квартал, не хватало только траурных черных тряпок на заразных домах.
– Стоять крепко! – крикнул воин, поворачиваясь к мужикам. – Стоять крепко – тогда до завтра доживете! Побежите – всех перебьют!
– Что с войском, что без войска – один конец, Лейт. Мы погибнем. И это даже хорошо, конечного его триумфа не увидим…
Через леса и степи, длинными караванными тропами, от колодца к колодцу – все дальше и дальше на юг. Она спала прямо в сухой траве, словно заяц. И так же, как зайцу, ей не раз призодилось спасаться от волков – и обычных, и двуногих.