Мир рухнул, окончательно и бесповортно, навсегда, безвозвратно. Hиакрис скорчилась, подтянув коленки к груди. Она уже лежала в луже собственной крови, сознание меркло – кажется, оно тоже решило, что так будет лучше всего.
–И взлетал повыше испуганный коршун, потому что предсмертных проклятий умиравших на поле битвы страшится даже он.
Hиакрис не ответила. Она тоже чувствовала следы – да и мудрено было б их не почувствовать! Горе и отчаяние лишенных посмертия не измеришь, не осознаешь – пока сам не отправишься тем же путем. Сила, вырвавшая мертвых из могил, была поистине огромна. Там, за мрачным лесом, за равнодышными скалами, Hиакрис ждала неведомая и невиданная еще в этом мире мощь, холодная и всеуничтожительная. Hевольно девушка остановилась – впервые за все время своего странствия она начала понимать, что за страшный противник будет противостоять ей.
– А в Мост-то погнали кого? – выкрикнул все тот же бородач. – Кто тут из молодых? Давай, Ломтик, у тебя конь добрый!
И какую цену придеся заплатить им на сей раз за свою свободу?..
За его спиной зашевелились дуотты, он ощутил мгновенное плетение заклятий, сложных, непонятных – его никогда не учили ничему подобному. Они словно к кому-то обращались, кому-то грозили, к кому-то взывали– Это было чародейство высшей пробы. Последнее Прибежище щедро вбрасывало силы куда-то в нутряные земные слои, не грубые позаимствованные у Стихий, что, возможно, проделали бы маги Ордоса, не выклянченные у своего Спасителя, как отцы-инквизиторы – сотворенные здесь, прямо на месте, возникшие почти что из ничего, из противоположностей, из естественного течения вещей, подобно тому, как любой человек изгоняет холод из своего жилища, разводя огонь в печи.