– Вот, возьми, – сказал он и кинул мне конверт.
Следующая диаграмма походила на первую, только вертикальная линия спускалась ниже скрещенных ног сидящего, и на ней появились три новые шестеренки черного цвета. Санскритских символов возле них не было – только цифры. Самая близкая к человеку была обозначена «1», следующая – «2», самая дальняя – «3».
Тут я пришла в себя – письмо сестрицы напомнило мне о самом главном.
– Раздавишь, волчина, – пискнула я, и он убрал лапу.
Если разобрать еще два связанных между собой аспекта местной культуры – строго табуированную лексику, на которой происходит повседневное общение между людьми, и законы, по которым общепринятый уклад жизни является уголовным преступлением (что накладывает на лица всех жителей несмываемую печать греха), – получится краткое описание гештальта, к которому ты собираешься в гости. Вообще этот список можно продолжать бесконечно: в него попадут сейфовые двери квартир, метафизические блокбастеры, в которых добро дает кормиться злу за то, что зло дает кормиться добру, и так далее. Но хватит об этом.
– Это из-за запаха, – сказал он. – Здесь специальный состав, который не пропускает запах.