— Ты рассуждаешь хитроумно, как иезуит. Сколько тебе лет?
Окружающих особенно огорчало, что Джастина упрямо не желала ни смеяться, ни хотя бы улыбнуться. Все и каждый в Дрохеде из кожи вон лезли, пробуя разными фокусами и ужимками ее позабавить, но тщетно. По части врожденной серьезности эта неулыба перещеголяла даже бабушку.
Улучив минуту, Фрэнк схватил газету и залпом все это проглотил, он упивался этой ура-патриотической декламацией, в глазах загорелся недобрый огонек. Он благоговейно положил газету на стол.
Хьюги заметил, что у куклы запястье на шарнире, и присвистнул.
— Только лишнее? — ехидно спросила Джастина. Он вздохнул.
— Что ж, святой отец, не мое дело с вами спорить, верно? Только ради… э-э… только, сделайте милость, глядите, чтоб она не путалась под ногами. Нет-нет, уберите свои деньги, Джимми с вас денег не возьмет.