— Ты у нас умница, Джастина. — Фиа покончила с печеньем, за которое принялась было с такой опаской. — Совсем недурно, но я предпочла бы не зеленую глазурь, а белую.
Видно, кто-то из дядюшек занес это письмо к ней в комнату, вот оно лежит на ночном столике — голубой конверт авиапочты, в верхнем углу марка с портретом королевы Елизаветы.
— Слава Богу, смирения хватит разве что на сегодняшний вечер, — сказал Лион повеселее. — Завтра же ты про него забудешь.
— Мама, о мама! — Странный звук, то ли вздох, то ли рыдание. — Дэн умер, мама! Дэн умер!
— Мэгги, это — мистер Лион Хартгейм, — сказала Фиа, отошла к своему креслу, но не села.
— Оттого, что случилось очень давно, за много лет до твоего рождения, — сказала она горько.