— Черт подери, мне смотреть тошно, как вас провели!
Когда они подошли к широченной луже, Фрэнк уже далеко отстал. Отец Ральф оглядел лужу — она была больше похожа на неглубокий пруд, — и глаза его весело блеснули; он обернулся к девочке, которую по-прежнему крепко держал за руку, наклонился к ней с особенной нежностью — это мисс Кармайкл мигом почувствовала — вот чего не хватало их учтивой светской беседе.
— Говорите же, Ральф, — поспешно сказала она.
— Пожалуйста, не думайте, ваше преподобие, мы ни капельки не в обиде. Если уж Мэри что надумала, ее вовек ни одна живая душа бы не отговорила, хоть брат, хоть муж, хоть священник. Вы уж мне поверьте, она сделала, что хотела. Вы были очень добры к ней, и вы всегда очень добры к нам. Мы этого век не забудем.
— А я пришла в надежде на чашечку чая, — вмешалась Фиа, придвинула стул и села. — Поставь чайник, Джастина, будь умницей.
Пэдди снес жену с парохода на руках, за ним шли Фрэнк с малышом, Мэгги с чемоданом, и каждый мальчик, устало спотыкаясь, тащил какую-нибудь поклажу. В Пирмонт — название, которое ничего им не говорило, — они прибыли туманным зимним утром, кончался август 1921 года. За огромным железным навесом пристани ждала нескончаемая вереница такси; Мэгги изумленно раскрыла глаза, никогда еще она не видела такого множества автомобилей сразу. Пэдди кое-как втиснул все семейство в одну машину, шофер которой вызвался отвезти их в Народный дворец.