Но он только улыбнулся, словно вопрос уже был решен.
Он внезапно оборвал свою речь, и по губам его скользнула знакомая мне странная усмешка.
Он молча кивнул. Минутой позже, когда я спускался по трапу накрывать на стол к обеду, я слышал, как он уже разносит кого-то из матросов.
– Так я должна лгать? – с возмущением произнесла она. – Лгать словами и поступками?
– Он был первым анархистом, – рассмеялась Мод, вставая и направляясь к себе в каюту.
Так и я, глядя на светло-каштановые волосы Мод и любуясь ими, познавал смысл любви глубже, чем могли меня этому научить песни и сонеты всех певцов и поэтов. Вдруг Мод, тряхнув головой, откинула волосы назад, и я увидел ее улыбающееся лицо.